Жизнь – штука такая. Сегодня ты – первый парень на деревне, красивый, видный, всем ты нужен и все тебя любят, а потом – хоп и живешь, никому не нужный, на чердаке и заливаешь свое одиночество водкой. Хотя по мановению волшебной палочки такого, конечно,
не происходит. Но обо всем по порядку.
На днях в редакцию пришла Татьяна Самсонова. В руках она держала фотографии.
– Не знаю, к кому еще идти. Везде меня прогоняют… – начала свой рассказ женщина.
– Что у вас случилось?
– В моем доме, на Советской, 5, на чердаке бомж живет. Заливает меня постоянно. Не знаю, что делать. Куда только не ходила. Никто ничего не делает, никто помочь не может и не хочет.
– На чердаке? А почему вы полицию не вызовете?
– А у него есть бумажка, что он там прописан.
Ходила в ЖКХ к Иде Залалеевой, та говорит, что сделать с ним ничего нельзя, у него есть документы, и, мол, жалко его. А чтобы не барагозил, посоветовала жестко воспитывать. Была и в городской администрации.
– Там мне сказали, чтобы я не ходила сюда. Но я все же пришла к Игорю Рогозину на прием. Показываю ему фотографии, как мы живем. Не взглянул даже.
В ЖКХ заявление написала, чтобы разобрались с нашим домом. Через месяц прихожу, спрашиваю, что там с моим заявлением. Секретарь Елена Попова посмотрела-посмотрела – на столе у себя нашла. Так у нас и работают. Все для людей!
Татьяна Самсонова попросила рассказать эту историю в надежде, что хотя бы публикация в газете сможет как-то всколыхнуть чиновников.
Выслушал я ее и отправился смотреть чердак этот. Забраться туда оказалось не так просто. Лестница гниловатая и очень крутая. Слышу – телевизор работает, на месте, значит. Захожу:
– Эй, хозяева!
В ответ только фоновый шум телевизора. Прохожу дальше. Чувствую характерный запах не самого чистого жилища. Иду на звук, захожу в еще одни двери, вижу, мужчина лежит на диване и по телефону разговаривает.
– Здрасьте, – говорю, – мне пообщаться бы.
– А давайте. Кто такой?
– Из «Вельских вестей». Жалуются тут на вас, говорят, соседей заливаете.
– А, так это не я, – ответил мужчина, – я тут не живу. Сейчас придет хозяин.
Аккуратно прохожу и присаживаюсь в кресло. Оглядываюсь. Честно, давно в таких хламовниках не бывал. Скорее всего, никогда. На полу – сантиметровый слой пыли, пустые банки и бутылки. Плохое жилище.
И образ хозяина нарисовал соответствующий – гниющий немощный калдырь на предпоследнем издыхании. Но в комнату стремительно вошел взрослый и видный, хоть и помятый, мужчина. В чистом свитере, приветливый и довольный. Хотя доволен он был, скорее всего, бутылке водки в руках, а не тому, что к нему из газеты пришли.
– Жалуются на вас, соседей заливаете зачем?
Возмущению моего нового знакомого не было предела:
– Я?! Заливаю?! Давай-ка со мной пойдем, посмотрим, как это я заливаю.
Идем, смотрим.
– Видишь, вот здесь крыша течет. Дырень там. Как ливень, так сразу и течет все. Это, слушай, не я. Даже видно, вот след остался! Как бы я так залил? Это дождь.
– А что, ремонт у вас был тут когда-нибудь? – интересуюсь.
– Нет. Тридцать лет дому. Никогда ничего не ремонтировалось. Да и дом аварийный! Расселять скоро будут, тетя Таня сказала.
– Понятно. А как вы тут живете?
– Чего бы и не рассказать? Пойдем.
Садимся втроем. Знакомимся. Жильца чердака зовут Александр Репута. Гостя его – тоже Александр. Я тоже представляюсь.
– Водку будешь? – спросил Репута.
Вежливо отказываюсь. Собеседники накатили. Начался разговор.
– Давно вы тут живете?
Александр пустился в воспоминания, подсчитал по одному ему известным событиям время:
– Четыре с половиной года. Нет, четыре года и восемь месяцев даже!
– А как вы здесь оказались? Как до такой вот жизни докатились?
– Судьба такая сложная у меня оказалась.
– Рассказывай, давай, Сань, – среагировал товарищ Репуты, и тот начал.
– Как докатился, как докатился... А вот так. Сначала мать умерла у меня. Через полтора месяца отец. Я и запил. Сильно запил.
Хозяин жилища взял с полки старую выцветшую черно-белую фотографию:
– Смотри, мне полгодика здесь. Вот какой Репутка маленький был. А это мои папа и мама.
И столько в этом было неподдельной любви и обожания, что не в каждом кино и не в каждой книге такое найти можно.
– А здесь как оказались?
– Так помогли мне.
– В смысле – помогли?
Репута явно подбирал слова: ему и рассказать о своей доле нелегкой хочется, и лишнее ляпнуть, видимо, страшно.
– Ну, пил я. Пил-пил-пил, квартиру переписал. Сюда меня привезли и сказали, что я теперь здесь живу.
– Ого!
– Ну да. Вот так. Сам виноват. Но с бандитами не поспоришь. Жить-то хочется…
– Какие бандиты? Ты дурак? Думай, что говоришь! – перебилРепуту его гость.
– Да не бандиты они. Фамилий называть не буду. Сам, в общем, виноват, – сменил тон повествования Александр.
Они накатили по второй.
– А чего хламовник-то у вас такой? – спросил у них.
– Так пью, – обреченно вздохнул собеседник.
– А на что живете?
– Подкалымливает он, – вступил в разговор второй Александр.
– Да где как. На нормальную работу не берут меня.
– А как подкалымливаете-то?
– Сарай там построить, забор сколотить – это я могу. Это ко мне. Кстати, ты же в газете работаешь. Можешь написать, что женщина мне нужна? Что любви мне не хватает?
– Без проблем.
– Слушай, а я стихи еще пишу. Опубликуете?
– Приносите, посмотрим.
– Хорошо, я принесу. Надо записать только, а то они в голове все. Сашку Малолетова знаешь? Отличные у него стихи. У него, конечно, получше моих. Да и мужик он… Он – супермужик!
Настало время третьей стопки. Языки развязались, и все сложнее стало направлять разговор в нужное русло. Мужики начали мне рассказывать про родственников, про друзей.
– У меня кореша вот убили. Мужики сидели, пили вместе. И его в горло ножом! Шесть лет этот отсидел. Два еще осталось ему. Жду вот.
В этот момент мне стало немного не по себе. Видимо, гость Репуты это заметил. И шутя так ему:
– Сашка, ты чего чушь-то несешь? Тебя, может, выключить?
– Да-да, глупости говорю.
– А жить как собираетесь? Снесут дом и куда вы?
– Это, – Репута стал серьезным, глаза налились кровью, – это мое! Хрен кто меня отсюда выгонит! Никому не отдам.
– А если снесут?
– Будет, – промолвил друг Репуты, – значит, на улице жить.
– Расскажи людям, – внезапно озарило Александра, – до чего дойти может. Ошибок чтобы не повторяли. И про то, как мы тут живем, что не ремонтируют нам ничего, тоже расскажи. Что плевали на таких, как мы!
Беседа плавно перешла в бессвязный разговор «за жизнь», я понял, что ловить мне здесь больше нечего, и попрощался:
– До свидания, пейте поменьше, пожалуйста.
После этого похода в гости пришлось идти домой: в душ и переодеваться.
Затем удалось отыскать адрес сестры Александра. Галина произвела противоположное впечатление. Дома аккуратно прибрано. Спросил про брата.
– А Сашку смерть родителей сломала. Он же так не пил раньше. А мать умерла и – все. У него комната в РМЗ была, но его обманули риэлторы там. Паспорт у него забрали. Квартиру переписали на других людей. Продали, в общем, денег ему никаких не отдали. А взамен на Советской вот прописали. Он ведь раньше первый парень на деревне был! Чтобы в мятых брюках из дома выйти? Никогда! На Дне города пел.
Сестра Александра даже не знает точно, где Александр живет.
– В РМЗ-то я у него была, а тут не говорит, где живет! Приходит иногда. Покушать, постирать. Пробовал у меня жить. Две недели жил, а потом запил опять и пропал. А пьяный он ко мне не придет. Знает, что не пущу. Он как-то кидался на меня. Давно уже. Я ему и сказала, чтобы пьяным на порог даже не ступал.
– А помочь-то вы ему не пытались?
– А как ему помочь, если он не хочет? Кодироваться не хочет, а как его заставишь? Его даже на работу уже никуда не берут без справки, что закодированный.
Он где ведь только не поработал, нигде удержаться не может. Как деньги увидит, считай, пропал. Друзья, одноклассники говорили, что свезут, если надо, закодируют! Так нет. И с женщинами его знакомить пытались, но ему все не то. А теперь кому он такой нужен?
* * *
Зачем вся эта история? А затем, что алкоголь, как говорят, убийца мечты. Конечно, каждый волен жить, как хочет. Но вот вам наглядная иллюстрация того, во что может превратиться жизнь, если ты сдашься.
Что ждет Александра Репуту? Если пить не бросит, то ничего хорошего. А если бросит, то все еще можно исправить. Мужик он видный, сильный. Надо только захотеть исправить. Только он почему-то не хочет...
Алексей Полоротов, «Вельские вести»7
| 